Козлов Алексей Викторович "Наше поколение родом из золотого века здравоохранения"

!

"Наше поколение родом из золотого века здравоохранения", - Так считает Алексей Козлов, председатель комиссии по медицинской этике Челябинского городского Управления здравоохранения.

Свою карьеру в медицине Алексей Викторович начал несколько десятилетий назад. Тогда, после окончания Челябинского медицинского института, он устроился на работу в медсанчасть ЧМЗ, потом стал заведовать отделением, затем его назначили главным врачом этого крупного лечебно-профилактического учреждения, и через несколько лет ему доверили возглавить здравоохранение всей области. Алексей Козлов работал начальником Главного управления здравоохранения Челябинской области. Кроме этого, Алексей Викторович был депутатом Законодательного Собрания области.

- Алексей Викторович, интересно узнать о вашей нынешней работе в качестве председателя комиссии по медицинской этике. Сейчас все больше стали говорить о такой новой науке, как деонтология.

- Деонтология - это древняя медицинская наука о взаимоотношениях врача и пациента, врача и врача, врача и родственников больного. Это очень серьезный раздел медицины, которому в последнее время не уделяется должного внимания.
"Слово лечит" - это не пустое выражение. Еще древние врачи говорили больному: "Нас трое - ты, болезнь и я; если ты будешь с болезнью, вас будет двое, я останусь один - вы меня одолеете; если ты будешь со мной, нас будет двое, болезнь останется одна - мы ее одолеем".
К сожалению, умение врача разговаривать с больным отходит на задний план. Количество жалоб и обращений в сфере здравоохранения за последние годы резко увеличилось. Помню, когда я работал начальником управления здравоохранения Челябинской области, их число не превышало 400-500 в год, а в прошлом году количество жалоб, связанных с медициной, оказалось более трех тысяч.
Условно их можно разделить на несколько частей. Первая и самая большая часть - это нарушение принципов деонтологии, неумение врача разговаривать с пациентом, его родственниками, то есть неумение или нежелание грамотно с точки зрения деонтологии выстроить линию поведения. Отсюда - взаимное непонимание и, как следствие, жалоба. Надо признать, что довольно часто эти жалобы оказываются оправданными.
Очень большой раздел деонтологии касается взаимоотношений "врач-врач". Здесь зачастую нарушается такой важный принцип - не обсуждать при больном своего коллегу, его действия.
Могу привести по этому поводу весьма наглядный пример. Один из наших челябинских врачей, не буду называть его имени, переехал в Германию, достаточно быстро получил там разрешение на открытие своей медицинской практики, зарекомендовал себя хорошим специалистом. И вот однажды, в сердцах, осматривая пациента, он бросил неосторожную фразу, что-то вроде: "Какой идиот вас лечил?!"
Буквально через неделю после этого случая собралась медицинская ассоциация и его лишили права заниматься врачебной деятельностью в Германии.

- А что, если он был прав и действительно предыдущий врач оказался, мягко говоря, некомпетентен?

- Возможно и так. Но при пациенте врач не должен был озвучивать свои предположения, а должен был разбираться с каждой ситуацией только с коллегами, в медицинском сообществе.
Наша комиссия занимается углубленным разбором жалоб и обращений пациентов, особенно в тех разделах, которые касаются деонтологии.
Конечно, встречаются и необоснованные жалобы от пациентов, скажем так, с не совсем адекватным поведением. Есть жалобы на незаконное взимание денег. Разумеется, это грубейшее нарушение, каждое из которых рассматривается очень пристально и крайне серьезно. Надо сказать, что в состав комиссии входят уважаемые, авторитетнейшие в городе специалисты, работающие в лечебных учреждениях Челябинска, организаторы здравоохранения, юрист, депутаты городской Думы. Очень много вопросов у пациентов возникает относительно работы частных медицинских структур.
Основные принципы деонтологии говорят о том, что в отношении к больному медицинский работник должен проявлять максимум внимания и приложить все свои знания, чтобы восстановить здоровье или принести облегчение больному в его страданиях; сообщать больному лишь те сведения о его здоровье, которые могут пойти на пользу, создать контакт между ним и врачом, избегать в присутствии больного разговоров и рассуждений с коллегами, персоналом и самим больным по поводу его заболевания.

- Все мы идет по дорогам, которые сами выбираем. Как вы нашли свою дорогу? И почему она оказалась связанной с медициной?

- Это был достаточно интересный момент в моей жизни. Все началось с моего увлечения спортом, а конкретно - классической борьбой. Причем, увлечения, очень серьезного, поскольку я вышел на уровень большого спорта, к слову сказать, был последним чемпионом СССР в Челябинске в этом виде спорта. В то время это было очень значимое звание. И параллельно развивался мой интерес к медицине.

- Обычно это бывает, когда кто-то из родных связан с этой профессией.

- Нет. Никто из моих родственников не был врачом, не работал в медицине. Тяга к ней шла у меня откуда-то изнутри, развивалась на уровне подсознания. Например, в нашей спортивной команде именно я, даже когда был еще совсем мальчишкой, выполнял функции помощника врача.
И, тем не менее, после школы я выбрал вуз никак не связанный с медициной - ЧИМЭСХ. По одной лишь причине - там была довольно сильная секция борьбы, которую возглавлял мой первый тренер Владимир Николаев. И вот, через два года у меня произошла тяжелая травма, которая практически ставила крест на моей спортивной карьере. А значит, больше уже не было смысла учиться в этом институте. Тогда я и принял решение уйти из ЧИМЭСХ и поступить в Челябинский мединститут. Это было в 1968 году.

- Не страшно было так резко менять свою судьбу?

- Нет. Все-таки спорт воспитывает определенные качества характера: решительность, настойчивость, например. Я по жизни был отличником, максималистом. Помню, преподаватель теоретической механики сказал, что может поставить мне 4 «автоматом», и очень удивился, когда я отказался, пошел сдавать экзамен. Надо думать, насколько придирчиво он оценивал мои знания, но, тем не менее, поставил 5 и пожал мне руку. Ректор долго не хотели отпускать меня, еще бы: спортсмен, отличник. Я все-таки забрал документы и поступил в тот же год поступил в медицинский.
Не могу сказать, что все было так просто и легко. Когда я учился в школе, мы изучали несколько иную биологию. В те годы эта наука стремительно развивалась, и мне пришлось осваивать ее самостоятельно, как говорится, с чистого листа.

- А как вы определились со своей специализацией?

- Однозначно была выбрана терапия. Но понятие это очень широкое. И, тогда в 70-е годы, (а я окончил вуз в 1975 году) как раз был период становления специализированных медицинских служб: кардиологии, пульмонологии. Я проходил интернатуру в медсанчасти ЧМЗ, там открывалось новое отделение - нефрологии, возглавил его молодой заведующий Давид Ильич Макарон. Он предложил мне остаться. И это было довольно «круто»: сразу после института пойти в специализированное отделение.
Нефрология - штука очень интересная. В отличие от урологии она соединяет в себе гораздо больший блок терапевтических заболеваний. По совокупности терапевтических знаний нефрология является самой емкой и объемной дисциплиной. Нефрологическая патология связана, например, с такой серьезной проблемой, как артериальная гипертония, которая, в свою очередь тянет за собой кардиологию, пульмонологию. Без достаточных знаний в этих сферах работать нефрологом просто невозможно.

- Алексей Викторович, а что особенно интересного происходило тогда в медицине?

- Я назвал бы тот период золотым веком нашего здравоохранения. Мне повезло, что начало моей работы совпало с активным внедрением новейших методов диагностики: радиоизотопной и ультразвуковой. Эндоскопии, как таковой еще не было. Рентгеновские исследования не могли дать полную картину происходящего внутри органов человека. До сих пор врачи пользовались лишь статическими методами диагностики, и появление функциональных методов стало настоящим прорывом в медицине. Сбылась мечта медиков - заглянуть внутрь человека, увидеть функцию органов.
В это же время начали развиваться биохимические методы диагностики, которые также давали представление о функции органа.

- Вы назвали то время "золотым веком", но ведь в последние годы медицина развивается еще интенсивнее. Появилась компьютерная и магнитно-резонансная томография...

- Дело в том, что тогда вспомогательные параклинические методы сочетались с клиническими методами. Очень значима была роль врача-клинициста. К сожалению, сейчас на первое место чаще всего выходит не больной, а набор анализов, обследований. А ведь еще Боткин говорил, что лечить надо не болезнь, а больного. Знаю, что нередко врач, например, невропатолог, даже не хочет смотреть пациента без результата КТ. Хотя он, прежде всего, должен уяснить, что конкретно он хочет там увидеть, а не просто наобум рассчитывать: может, что-нибудь да и "выплывет". Назначаешь анализ - четко определи его цель. Так нас учили в вузе. Врачу необходимо найти причину заболевания. Почему одна и та же болезнь у людей протекает по-разному, почему при одинаковых обстоятельствах один человек заболевает, а другой - нет. Здесь надо думать самому врачу, и никакое супероборудование здесь не поможет. Возможно, я несколько утрирую ситуацию, но такая тенденция существует.

- А что из той поры вы перенесли бы в наше время в организации здравоохранения?

- Совершенно уникальным явлением была промышленная медицина, к сожалению, сейчас она практически исчезла. Это явление было скопировано у нас и перенесено на Запад, сейчас оно во многом определяет лицо их здравоохранения. О чем идет речь? В советское время все наиболее крупные, наиболее оснащенные лечебные учреждения были медсанчастями предприятий, заводов, объединений. На фабриках, в организациях обязательно были медпункты, были здравпункты и в цехах. Причем, врачи шли работать туда с удовольствием - это и хорошая зарплата, и, как сейчас говорят, полный социальный пакет. Таким образом, первичное звено здравоохранения оказывалось максимально приближенным к работающему населению.
В то время я был главным врачом медсанчасти ЧМЗ и очень хорошо помню, что оперативки у директора комбината всегда начинались не с показателей выполнения плана, а с отчета по заболеваемости. В пятницу, накануне оперативки, мой телефон не смолкал - звонили начальники цехов и интересовались, как у них дела со здоровьем, не отчитает ли их директор.
Конечно, сейчас помогает выявлять различные заболевания диспансеризация населения, проводимая в рамках национального проекта "Здоровье", но участковые врачи, узкие специалисты в поликлиниках настолько загружены работой, что они не в состоянии справиться с огромным потоком пациентов. Возникают очереди. Работающему человеку очень трудно попасть на прием, он откладывает посещение врача "на потом", в итоге - его привозят в стационар, нередко на скорой, с запущенной болезнью. К слову сказать, средняя продолжительность жизни в 70-е годы была - 72 года. А сейчас мужчины даже до пенсионного возраста не дотягивают.

- Какой из периодов вашей работы в здравоохранении был самым ярким, запоминающимся?

- Трудно сказать. Очень насыщенными были первые годы работы. Чтобы содержать семью приходилось много дежурить. Сын был еще маленьким и когда у него спрашивали, где работает его папа, он отвечал: "На дежурствах". Сложно и интересно было на должности главного врача, мне приходилось осваивать эту "специальность" с нуля. Да, да, ведь это такая же специальность, как, например, хирург, терапевт.
Как раз в это время произошла Ашинская трагедия. Это было в выходной. Рано утром мне сообщили о взрыве, о сотнях пострадавших. Уже около 11 часов утра вокруг нашей больницы - медсанчасти ЧМЗ - собрались медики - очень много врачей разных специальностей, все они готовы были работать с пострадавшими. Они пришли без всякого приглашения, по зову души. Так же без приглашения прилетели к нам армянские врачи, получившие громадный опыт работы с пострадавшими во время Спитакского землетрясения.
Наша больница тогда стала огромной реанимацией. Приехавшие на третий день ведущие специалисты по ожоговой травме из Великобритании после обхода больных подвели печальный итог: "Готовьтесь к тому, что придется потерять примерно 60 процентов из этих пациентов". Мы потеряли только 30 процентов.
Началась перестройка. Тогда меня вызвал губернатор Петр Сумин и сообщил: "Готовься принимать область". Середина 90-х. Помните то время?

- Да, конечно. Сразу вспомнила митинги, забастовки, и фото в газете: мальчишка держит плакат с надписью: "Папа - доктор. Мама - врач. Кушать хочется, хоть плач".

- Вот, вот... Не было денег на зарплату, не было медикаментов, расходных материалов. В приемном покое больниц - один флакон физраствора и одна упаковка антибиотиков. У меня до сих пор хранится меню стационара столовой одной из центральных городских больниц области: "Ужин. Чай без сахара и без заварки".
А вот 2002 год, когда с нашими южноуральскими милиционерами случилась беда в чеченском Аргуне. Я тогда руководил областным здравоохранением. В 4 часа утра мне позвонил заместитель губернатора Валентин Буравлев и велел прибыть вместе с травматологической бригадой в аэропорт ЧВАКУШ. Через 40 минут мы были на месте. Оказалось, что надо было 5 медсестер, а приехало 9. Но они заявили твердо: "Полетим все". Мы прилетели в Моздок и сразу же, в аэропорту, приступили к работе, оказалось, что наших ребят, раненых в Аргуне, чуть не отправили в Черкеск. Сестрички, одна из которых в свое время, работала в воюющем Афганистане, прямо на поле перевязывали раненых и грузили в наш самолет. Нам удалось доставить всех раненых домой в Челябинск.
Быстро идет время. Эти события уже стали историей. Но я убежден, врач всегда остается верен своему долгу. И это не просто высокие слова. Это - доказано жизнью.

Ольга Терехина, специально для Med74.RU 

О проекте Контакты