![]() |
|
Med74.RU в цифрах
Ежедневная 15000-ая аудитория уникальных посетителей и 15 лет продуктивной работы.
Мнения о нас:
|
Скидки на лечение
Акции медцентров
![]() |
Николай Ростовцев: «Детская эндохирургия позволяет избежать осложнений после операций, ускоряет восстановление организма и значительно сокращает срок лечения»22.04.2015 ![]() – Николай Михайлович, для начала неплохо было провести для наших читателей небольшой ликбез по эндоскопической хирургии. Что она собой представляет? – Эндоскопические операции в хирургии – это операции, которые выполняются не открыто, как все к этому привыкли, а лишь с небольшими разрезами. Это операции, которые, скажем так, пришли на замену большим операциям с крупными разрезами, которые выполнялись хирургами еще в прошлом веке. Такое воздействие не вызывают травм у детей, и заживление после них идет совсем по-другому. В связи с тем, что нет больших раневых поверхностей, репарация тканей проходит лучше, а восстановление идет в разы быстрее. Сегодня у себя в больнице мы, конечно, не на все сто процентов делаем эти операции, но уже практически перешли к 50% их выполняемости. То есть 50% у нас составляют открытые операции, другие 50% – эндоскопические, даже правильнее их будет называть эндохирургическими. – А каким пациентам их вообще можно делать? – Если говорить конкретно о детях, то выполняются они как у новорожденных, так и у детей старшего возраста. Зачастую охватывают брюшную полость и грудную. А распространенность этих операций крайне разнообразна. Они применяются во всех областях. Паховые грыжи, к примеру, мы тоже удаляем эндоскопически. Это позволяет не травмировать семенной канатик у мальчиков, что, в свою очередь, снижает риск последующей атрофии яичка. Это уже не говоря о сокращении срока лечения, когда ребенок, к примеру, проснулся после операции и уже смело может идти домой. – Тогда другой вопрос: кому их делать нельзя? – Вы знаете, в качестве главного противопоказания зачастую выступают тяжелые состояния здоровья ребенка. Это могут быть сочетанные пороки, к примеру, пороки сердца. Дело в том, что операция проводится с нагнетанием в брюшную или плевральную полость воздуха, углекислого газа. Иногда из-за этого поддавливается диафрагма или колабируется легкое. У детей с пороками сердца это может вызвать еще большие осложнения. ![]() – Признаться, эти два метода вообще несравнимы. Эндозирургия - это совершенно другое направление. Сейчас это настоящее, а когда-то это только было хирургией будущего. Я помню, когда мы еще начинали внедрять у себя этот метод и делали операцию по вскрытию желчного пузыря (холецистотомию) в течение часа. Отмечу же, что первый хирург, француз, который ее делал, делал четыре часа. При этом он утверждал, что этот метод никогда не приживется в хирургии. Однако уже через год он сказал другое: «кроме эндохирургии при холецистотомии другие методы просто нежелательны». Но даже и внутри самого этого направления прогресс не стоит на месте: сокращается время проведения сложных операций. Если мы удаляем грыжу в течение 20 минут, то и холецистотомия тоже теперь длится 20 минут. А если человек постоянно делает такую операцию, то на это требуется еще меньше времени. Важно сказать, что вся эндохирургия построена, главным образом, на том, чтобы уменьшить нахождение пациента в стационаре. Не надо лежать десять дней до снятия швов. В нашем случае все функции оперируемого органа восстанавливаются очень быстро, настолько, что уже практически на следующий день пациент может быть отпущен домой. Тем самым сокращается время нахождения пациента в стационаре, а это и для государства выгодно. Еще одним немаловажным преимуществом является то, что оперируемый орган при эндохирургической операции увеличен на экране. Повредить что-то в таком случае или сделать что-то не так крайне сложно. – То есть сокращается возможность врачебной ошибки? – Конечно. Но это даже нельзя назвать «врачебной ошибкой». Она у нас трактуется несколько по-иному. Это неудача для хирурга, если он не смог провести операцию хорошо. Но происходит это, скорее не от незнания, а от особенностей оперируемого органа, потому что у каждого он индивидуален. Из-за врачебной ошибки могут быть осложнения после операции. Но надо отметить, что они очень подробно потом изучаются, очень серьезно. Даже отстраняются врачи от операций. И людям не стоит думать, что кто-то из хирургов получил осложнение после операции, и ему это сошло c рук. Это очень тщательный разбор, начиная с отделения и заканчивая уже заместителями главных врачей этих направлений. Бывали даже такие прецеденты, что хирургам после некоторых операций говорили, что им хирургией лучше не заниматься. – А могут ли эндохирургические операции полностью заменить открытые? – Конечно. Это все зависит от времени, от коллектива, от самих оперирующих хирургов. Мы, к слову, сейчас даже резекцию кишечника делаем, желудка. Конечно, в детской хирургии есть определенные неудобства: брюшная полость, к примеру, очень маленькая, не как у взрослых. Но, с другой стороны, у детей нет выраженной жировой клетчатки, все сосуды видны, и оперировать их, на мой взгляд, несколько легче. Да и развитие детской эндохирургии, надо признать, идет сегодня семимильными шагами. Мы уже стоим на пороге робототехники. И наша больница – одна из претендентов на то, чтобы начать заниматься робототехникой. – А расскажите об этом поподробнее? ![]() – Сегодня робототехника является тем направлением, к которому стремятся все уважающие себя хирурги. Эндохирургия – это одно направление. Но некоторые уверены, что особой разницы для хирурга в том, оперировать открыто или эндоскопически, нет. Мол, любой хирург может взять и провести эндохирургическую операцию. Но в ней инструмент – это не продолжение рук хирурга, потому что ты смотришь на экран, а оперируешь на самом пациенте. Соотношение действий рук и мыслей на экране должны быть вместе. К этому надо привыкнуть, к этому люди идут годами. А при использовании робототехники ты вообще не прикасаешься к больному. Врач управляет роботом, который находится в операционной. У робота трехмерное изображение с изгибом инструмента на 360 градусов. При этом можно спокойно выделить опухоль и даже уже увидеть, что там сзади, насквозь, так сказать. Это хирургия ХХI века. И я думаю, что в нашей стране это направление вскоре должно стать лидирующим. – А через сколько лет это, по-вашему, может произойти? – А здесь уже все зависит от того, кто займется этой проблемой и насколько активно. Конечно, сложность здесь еще в том, что дорогое оборудование. Но, если, к примеру, в нашей больнице будет робот, то за каких-то два-три года мы сможем полностью перейти на робототехнику. Хотя, в общем-то, как говорят американцы, чтобы робот окупился, достаточно делать триста операций в год. Мы сегодня, конечно, делаем гораздо больше. Это достаточно прогрессивная технология, но здесь еще многое будет зависеть и от правительства, оттого, насколько оно будет готово к этому. Удовольствие это достаточно дорогое, но здоровье детей, конечно, дороже. – Давайте вернемся все же к эндохирургии. Насколько она распространена сегодня у нас в области? Сегодня детская эндохирургия у нас представлена в нескольких муниципалитетах: в Магнитогорске в клинической больнице номер 3, в Миассе, Златоусте и, конечно же, в нашей больнице. В Миассе ребята холецистотомию делают у детей, в Магнитогорске – какие-то мелкие операции, диагностические. В городских некоторых начали эндоскопически удалять аппендициты. В нашей больнице эндоскопически делается все. Нет, к примеру, такого, чтобы мы начали эндоскопически и вдруг перешли на открытую. Все делается от начала до конца эндоскопически. Основная нагрузка, само собой, ложится на нашу клинику. У нас три операционные стойки и плюс – артроскопическая стойка. В конце прошлого года нам приобрели стойку, которой до этого в области еще не было, - для хирургии новорожденных. Три экрана, один из которых – полтора метра, увеличение очень большое. Для новорожденных это очень важно, потому что грудная клетка и брюшная полость у них, сами знаете, не как у взрослых. Эндоскопически мы оперируем каждый день. Начиная от грыж и заканчивая очень сложными операциями. – А какие считаются наиболее сложными? – Реконструктивные. Когда, например, идет резекция кишечника, желудка, долей легкого. Опухоли средостения (комплекса органов, расположенных между правой и левой плевральными полостями). Брюшной полости – опухоль печени. У нас клиническая база, мы же еще и учим студентов, поэтому нам и открытые операции делать нужно. Отчасти для этого мы собственно и решили делать 50% открытых операций, 50% - эндоскопических. Но, конечно, эндоскопия гораздо лучше, и сейчас все молодые специалисты переходят на нее.
– А как готовят хирургов для выполнения таких операций? Нужно ли получать специальное образование, помимо классического хирургического? – Нет, специально не нужно, достаточно базового. Сейчас эндохирургия на таком потоке, что даже без специальной подготовки можно выполнять. Хирург же как готовится. Он сначала начинает с ассистирования, потом переходит к оперированию под наблюдением старшего товарища. Эндохирургии учатся уже на практике. Кроме того, существует масса симпозиумов, где врачи перенимают опыт друг друга. – О преимуществах мы поговорили, а есть ли у этого направления недостатки? – Я проработал хирургом много лет и не один десяток занимаюсь эндохирургией. И основой недостаток в данном случае заключается даже не в самом методе, а в человеке, который его применяет. Может сложиться так, что хирург берет что-то непосильное для данного метода, то есть он это просто не может сделать. И главный недостаток – это переход с эндохирургической операции на открытую, в медицине это называется конверсией. Человек, к примеру, при отсутствии должного оборудования идет на резекцию легкого, он выделяет долевой бронх, сосуды, начинает их как-то вязать, нитка слетает, идет кровотечение, и приходится переходить на открытую операцию. Такая конверсия в хирургической среде считается неудачей для специалиста. А в методе нет как таковых недостатков, просто надо, чтобы все было под рукой, и тогда любая операция будет проходить спокойно. – Какие операции Вам приходится чаще всего делать? – Я и торакальный и абдоминальный хирург, поэтому делать приходится разные. Вот сегодня у нас опухоль средостения, будем оперировать эндоскопически. Единственное у нас редки острые аппендициты. Мы городских не берем, а везти из области сюда пациента с острым аппендицитом, никто не возьмется. Но в планах мы хотим развивать экстренную хирургию. – А если у пациента аппендицит, но ему не предлагают эндоскопическую операцию. Что делать? Искать врача, который прооперирует эндоскопически? – Экстренную хирургию, безусловно, также нужно делать эндоскопически. Например, больные из города могут к нам обратиться, и мы сделаем такую операцию. Но экстренность, к сожалению, у нас отведена на второй план. Не повезешь же с аппендицитом сюда. А город приписан к первой городской. Они там, конечно, начинают оперировать эндоскопически, но только начинают. Нет у них еще пока соответствующего оборудования. Поэтому если больной обратится с аппендицитом к нам, мы не откажем. – Давайте теперь поговорим о Вас. Как Вы пришли в медицину? Почему выбрали такую специальность? – О, это сложный вопрос, ответ на который я даже сам не знаю. Так получилось. Так легли карты. Может, повлияло то, что у меня тетя была врачом. – А родители? – Нет, я не из врачебной семьи. Что-то меня так толкнуло на этот поступок. Тогда я начинал учиться в мединституте, был огромный корпус. Может, я уже тогда осознавал, что чего-то здесь добьюсь. – И чего вы добились в итоге? – Я пока кандидат наук, уже – заслуженный врач РФ, в 2013 году получил звание лучшего хирурга России, главный детский хирург Челябинской области. Я работал в Снежинске, потом меня пригласили сюда в областную больницу во взрослую, затем перешел в детскую. Ездил на мастер-классы, оперировал даже в Шанхае. Общий стаж работы – 32 года. Эндохирургией занимаюсь 25 лет. – А что вы чувствуете, когда проводите операцию? – В первую очередь, думаешь о больном, перебираешь в своей памяти все, чтобы раньше делал и видел, выбираешь путь, по которому будешь проводить операцию. Когда же идет операция более-менее рядовая, поэтапно выполняешь нужный алгоритм, совещаешься с коллегами, то есть идет обмен мнениями, диалог и обучающий процесс. – Николай Михайлович, благодарим Вас за познавательную беседу. Будем надеяться, что разговор этот принесет нашим читателям немало пользы. По традиции в конце каждого интервью мы обращаемся к нашим пациентам. Что бы Вы могли им пожелать? – Я, конечно, в первую очередь, всем желаю здоровья, чтобы все не болели, жили до ста лет и были молодыми. И, как хирург я желаю, чтобы все, если случится какая-то проблема, всегда находили того врача, который поможет так, чтобы они потом вышли из больницы и сказали: «Слава Богу, мы здоровы!». Марина Гринько, специально для Med74.RU Оставьте свой комментарий или задайте вопрос: |
|