Психологический проект Челябинска
перейти на Med74.RU Психологам
«Смысл истиной дружбы в том, что радость она удваивает, а страдание делит пополам.»
Джозеф Аддисон
Регистрация
Главная Интервью Жанна Кулькова: «Барьером на пути трагедии может стать только семья, дом, близкие люди, доверительные отношения».

Жанна Кулькова: «Барьером на пути трагедии может стать только семья, дом, близкие люди, доверительные отношения».

250.jpgПрактически в один голос все психологи твердят, что никакой интернет, никакие социальные сети не могут стать причиной самоубийств подростков, а лишь спусковым механизмом. Причины – отношения в семье, со сверстниками, с педагогами. От чего страдают дети, как родителям не проглядеть собственного ребенка рассказывает психолог высшей квалификационной категории, судебный эксперт, директор Центра психологической диагностики и консультирования Жанна Кулькова.

- Жанна Геннадьевна, почему складывается мнение, что в детских суицидах виноват интернет?

- Всегда есть такое стремление среднего обывателя - обвинить кого-то, кроме себя. То состояние алкогольного опьянения понимается как самое главное зло в доведении до самоубийства, хотя это тоже способ компенсации психологических проблем, которые кажутся неразрешимыми. На фоне суицидального поведения употребление алкоголя становится дополнительным фактором риска. Сейчас источником зла чаще называют компьютерную зависимость и социальные сети. Следует учитывать, что все механизмы, запускающие суицидальное поведение и суицидальные мысли, имеют исключительно социально-психологический характер. Они, с одной стороны, коренятся глубже и носят сугубо личный характер, а с другой стороны – лежат на поверхности, видны даже неспециалистам, их может «считать» и педагог, и родитель, ведь 99 процентов рисков, факторов психологического напряжения, которые влекут за собой обращение к теме смерти, лежат в постоянных повседневных контактах ребенка с окружающими – сверстниками, учителями, внутри семьи.

-Виртуальное общение – совсем не главное?

- В прошлом, 2016 году, примерно в это же время весной было большое количество суицидов, но это были дети постарше – 16, 17 лет, причем, многие из малообеспеченных семей и из сельской местности, для которых наличие компьютера – призрачная мечта. Опасные игры в интернет-пространстве, призывы к суициду – лишь ускоряющий механизм, некий катализатор того решения, которое ребенок рассматривает, осмысливает как возможное для себя избавление от проблем, делает выбор.

Тем не менее, я разделяю опасения и тревоги людей, указывающих на пагубное влияние интернета. У них есть веские доводы. Массированная интернет-атака направлена на подрастающее поколение и, скорее всего, за этим стоят силы, которые стремятся расшатать общество, каким-то образом дискредитировать идею государственности, безопасности, нашей защиты от внешних и внутренних угроз. На фоне психологических проблем, напряжения, которое есть у наших детей, фактор внешнего воздействия достаточно успешно может сработать, потому что, как говорится, где тонко, там и рвется.

-Что мы отнесем к важнейшим факторам психологического напряжения?

- Избыточная информационная насыщенность жизни детей, обилие гаджетов, постоянный обмен смс-сообщениями, бесконтрольное нахождение в соцсетях, лайки и «игноры» - это только имитация живого общения. Никакие смайлики не заменят человеческих личностных контактов, непосредственного живого общения. С одной стороны, у детей насыщенная жизнь – продвинутая школа, большое количество кружков, дополнительных занятий, постоянное вовлеченность в какие-то дела. А на самом деле детям не хватает прямого визуального контакта с собеседником, не хватает того общения, которое родителям порой кажется – ни о чем, а это очень важно.

Нехватает тактильного контакта при общении. На занятиях с группами подростков, которые у нас проходят, мы видим, как сначала настороженно, а потом с удовольствием дети получают опыт живого реагирования – на прямое речевое высказывание собеседника, на его эмоциональную реакцию. А если мы переходим к упражнениям, которые требуют телесного контакта, тесного взаимодействия – рукопожатий, похлопывания по плечу, то здесь, к нашему изумлению, порой видим, что подростки иногда получают чуть ли не первый опыт подобного общения в сознательной, почти взрослой жизни. И мы видим, что у них есть такая потребность - большинство относятся к этому очень положительно. Я иногда думаю, что психологические центры в недалеком будущем будут востребованы просто как место для возможности живого, непосредственного человеческого общения. Терапевтичность и психокоррекция нашей работы будет заключаться в том числе и в предоставлении подросткам возможности прямого человеческого контакта и каких-то иногда, казалось бы, детских, примитивных форм взаимодействия, сотрудничества: перетягивание каната, передача рукопожатий по кругу сверстников, похлопывание по плечу в знак одобрения, подмигивания друг другу. Все это, к сожалению, уходит из подростковой культуры, заменяясь какими-то виртуальными лайками.

- И все-таки интернет, виртуальное общение тоже играют большую роль в жизни подростков?

- Мы изучали страничку в сети 15-летнего мальчика из Тракторозаводского района, который недавно ушел из жизни, все обсуждали эту трагическую историю. С удивлением обнаружили, что, пока ребенок был жив, у него в друзьях было всего четыре человека, в подписчиках – около 80. Реальных откликов на размещение фотографий или сообщений он получал не более десятка, а после его ухода только в первые сутки – более 150 обращений, в основном со стороны сверстников. И в этих комментариях не только скорбь и печаль, сожаление об уходе. Там есть и провокационного порядка сообщения – одобрение, признание самостоятельности выбора между жизнью и смертью. Такие заявления со стороны подростков вызывают тревогу. Мы, психологи, всегда понимаем, что суицид в подростковой среде часто распространяется как некий вирус. Он может охватить нестабильные личности из группы риска и стать отрицательным дополнительным мотивом, который может сыграть, возможна цепная реакция.

- Что же делать взрослым?

- Чтобы эту цепную реакцию предотвратить, мы просим педагогов и родителей отслеживать контент, с которым ребенок работает. Самая примитивная форма – «Родительский контроль», такая услуга от интернет-провайдера обойдется очень недорого, но поможет эффективно перекрыть доступ к опасным источникам.
Вторая задача – внимательное отношение к ребенку, отслеживание тех изменений, которые часто бывают просто вопиющими, настолько кричащими, что удивляешься, как родители могли не обратить на это внимание?! Резкая немотивированная смена общего эмоционального фона, который преобладал у ребенка: был очень активный, общительный – стал замкнутым и стремится к уединению; либо наоборот, общался с ограниченным кругом, был склонен к одиночеству – и вдруг стал гиперобщительным, появилось огромное количество друзей - смс-переписка, оживленные телефонные разговоры, это тоже должно насторожить.

То, что лежит на поверхности, но иногда принимается родителями за сезонные или возрастные изменения, изменения повседневного стабильного жизненного ритма ребенка: нарушения режима сна и бодрствования, проблемы пищевого поведения – отказы от приема пищи, безразличие к еде, избирательность в еде или, наоборот, излишняя прожорливость. Родителям следуем внимательно посмотреть и постараться разобраться, что за этим стоит.
Одно из видных изменений – в учебе. Ребенок, который относился поверхностно к школьным успехам, признавал какие-то другие интересы как более значимые для себя, вдруг придает большое значение школьным делам, остро реагирует на неудачи, становится более пунктуален, более организован.

-Родители таким переменам только обрадуются?


-Они обрадуются, но те усилия, которые ребенку приходится предпринимать, они могут быть чрезмерны, за рамками возможностей его психологического здоровья. И потом – родителям надо уметь различать, учится ли ребенок ради своего будущего или все эти усилия – просто для того, чтобы не привлекать лишний раз внимание учителя, чтобы от него отвязались. И обратная ситуация – был успешен, и школьные дела не представляли для него сложности, и вдруг показывает повышенную утомляемость, раздражительность при упоминании об уроках, отказывается идти в школу, пренебрегает школьными правилами.

Родитель, как никто, знает своего ребенка. Многолетняя практика показывает: то, что психолог как специалист открывает в ребенке, на что обращает внимание, не является тайной для родителя, он об этом знал, все понимал и чувствовал. По большом счету родители – единственные на земле люди, которые должны не просто знать почти все о своем ребенке, а быть искренне в нем заинтересованными и вовремя предпринимать все необходимые меры для его спасения.

Всегда надо помнить, что однозначно кризисными факторами для ребенка являются: смерть или серьезная болезнь близкого родственника, развод родителей или уход из семьи, смена места жительства, смена социального статуса семьи – стали беднее или, наоборот, разбогатели, и, конечно, первая любовь.

- Да, к сожалению, сексуальное просвещение у нас вообще отсутствует, от него стыдливо открещиваются – и в школе, и дома, в надежде, что вырастут – сами узнают.
- Сами узнают они то, что имеет совсем другой оттенок и другую направленность. На той же персональной странице погибшего подростка, о котором мы говорили, из 60 примерно страниц, на которые он выходил, пять-шесть – откровенно эротического, и даже порнографического содержания. Отсутствие легального, подконтрольного взрослому канала информирования о половых отношения, о сексе, о любви в чистом ее виде как душевном состоянии – заставляют ребят искать информацию на сомнительных ресурсах, которые предлагают не то что обывательские, а ниже пояса представления о взаимоотношениях между полами. И это кризис для ребенка, который изначально тянется к светлому чувству, и вдруг видит, что за этим стоит пошлая, мерзкая картинка! Для подростка это травма, слом и искажение мировоззрения. Несмотря на всю ершистость и бунтарство, часто подросток не желает принять действительность, которая грубо издевается над духовным, чистым, светлым началом у человека.

- Получается, с детьми о любви никто и не говорит, кроме учителя литературы на уроке?

- Это утопия – надеяться, что школьная программа и возможности школьного учителя даже в этом вопросе могут удовлетворить потребности растущего интеллекта, чувства, изменившейся физиологии ребенка. Что делать родителям? Можно оставлять, как бы невзначай, на видном месте книгу о любви, которую ребенку стоило бы почитать, но ни в коем случае не навязывать ее. Можно почитать стихи о любви, поговорит о них с подростком. Важно демонстрировать в своей семье поддержку и принятие друг другом родителей как супругов.

К сожалению, очень часто подростки в беседе с психологом говорят, что не видят у родителей тех качеств, которые хотели бы видеть у них именно как у мужчин и женщин, не видят между родителями каких-либо иных отношений, кроме бытовых и денежных.

К большому сожалению, многие родители занимают страусиную позицию, думая, что суициды совершают психически больные, нездоровые дети. Мифов о суицидах у нас предостаточно. Всем до последнего кажется, что это может случиться с кем угодно, только не со мной. Трагедии в последние три-четыре года случаются в настолько разнообразных, иногда совершенно противоположных ситуациях, что нет универсального правила, подходящего для всех. Невозможно сказать: вы обезопасите себя, если выполните первое, второе, третье. Барьером на пути трагедии может стать только семья, дом, близкие люди, доверительные, доброжелательные отношения. Если этого нет – нет сдерживающего фактора, все остальное рушится, как карточный домик.

- Как ни странно, некоторые люди и сейчас заявляют, что не знают, куда обращаться за помощью.

- Это просто утопия, чтобы взрослый человек, умеющий обращаться с интернетом, не мог найти государственную бесплатную психологическую помощь, не мог найти просто телефон доверия 8 800 2000 122! В 99,9 процента случаев специалистам телефона доверия удается вывести ребенка из состояния острого аффекта и готовности на совершение непоправимого поступка. В шаговой доступности сегодня и муниципальные, и частные психологические центры, в которых можно получить консультацию. Вновь на самом высоком уровне поднимается вопрос о школьных психологах. А у нас в области, и в Челябинске в частности, ими обеспечены почти все школы.

- А что вы скажете тем, кто опасается обращаться за специализированной помощью, боясь, что будет огласка, и тогда ребенка насильно заберут в «психушку», поставят на какой-то учет?

- Сложно вытравить то, что на обывательском уровне формировалось десятилетиями, но все-таки мы страна цивилизованная и хочется, чтобы родители, если даже не имеют личного или семейного психолога, осознали бы, что дети в этом продвинулись гораздо дальше, они уже достаточно легко оперирует терминами «личная терапия», «семейный психолог», «психотерапевт», «психоаналитик» и т.д. К моему изумлению, многие родители подростков, обращаясь ко мне за помощью, начинают наше общение с фразы: «Мне мой ребенок сказал, что ему нужен психолог». Очевидно, подростки или даже дети помладше об этом узнают из СМИ или из фильмов, где в каждом десятом случае однозначно есть психолог, кто-то из героев куда-то обращается за психологической помощью. Это входит в режим повседневной жизни и не вызывает страхов и опасений у молодого поколения.

Важно понимать границы компетентности и ответственности специалистов, к которым ты обращаешься, за разные этапы работы с ребенком. Нельзя ожидать от школьного учителя или классного руководителя чего-то большего, чем решение самых элементарных воспитательных задач. От школьного психолога нельзя ожидать высококвалифицированной узконаправленной антисуицидальной психотерапевтической помощи. Надо знать, что врач-психотерапевт бывает только в лицензированном медицинском учреждении, муниципальном или частном. И наконец, дети и подростки в особо острых, кризисных состояниях нуждаются в помощи врача-психиатра.

Это могут быть случаи изнасилования, жестокого обращения, преступления, совершенного в отношении ребенка, состояние тяжело переживаемого горя – утраты кого-то из близких. Здесь, конечно, исключаем этапы школьного психолога, а сразу обращаемся к специалистам медицинского профиля. То же и в случаях попыток суицида - это острое состояние, угроза жизни ребенка, а не просто снижение школьной успеваемости. Нужно просто все бросить и обратиться к врачу-психиатру!
Опыт общения с родителями, потерявшими детей, показывает: они в большинстве своем искренне сожалеют, обвиняют себя, что вовремя не обратились за квалифицированной помощью. Каждый из них уже точно осознает, что были упущенные моменты, когда можно было прервать эту цепь трагического стечения обстоятельств. Они сожалеют о том, что не обратились к специалисту, не позвонили, не пришли.

- Есть ли у самих подростков эта культура – допустим, позвонить на телефон доверия и чужому человеку что что-то о себе рассказать?

- Действительно, способность делиться тем, что он чувствует, способность общаться с людьми в жизни ребенка имеет для него самого в первую очередь очень важное значение. Иногда у детей просто не хватает слов. Я в последние полтора-два года сталкиваюсь с тем, что мне на первых этапах работы как специалисту, находящемуся наедине с ребенком, приходится элементарно наращивать его словарный запас, чтобы он мог хоть как-то примитивно, доступно для нашего продуктивного общения, объяснить, что он чувствует, что переживает, о чем думает. Для меня это стало обязательным алгоритмом работы, потому что у подростка даже 15-16 лет настолько скудный, примитивный словарный запас по передаче собственных ощущений, даже телесных, а не то что глубинных, внутренних переживаний, что его очень сложно понять. Комфортно или некомфортно? Некомфортно – это как? Что ты чувствуешь? Какие изменения сделали бы твое состояние более комфортным для тебя? В чем бы это выразилось? Им не хватает словаря, чтобы пообщаться со специалистом.

Я думаю, что одна из наших общих проблем – неумение делиться. Родители ограничиваются вопросами: «Ты шапку надел? Ты поел? Как дела в школе?». Эта примитивность контактов с ребенком уходит корнями в его раннее детство, и со временем ребенок понимает, что родителей ничего не волнует, кроме того, надел ли он шапку и выучил ли уроки.

-Имеет ли значение точная статистика о количестве детских суицидов? Куда эти сведения стекаются? Что с ними делать?

- Куда бы информация ни стекалась, она не будет соответствовать реальной картине. Факт попытки суицида либо уже совершенный суицид - лишь вершина айсберга. Стандартное соотношение 1:50, когда на одно совершенное самоубийство приходится 50 попыток, 50 намерений, которые не афишируются широко, обсуждаются на уровне семьи или школы. В период сезонного изменения, к примеру, весной, может быть еще больше. То есть, один мальчик шагнул с крыши многоэтажного дома, а где-то еще 49 детей находятся в сходной ситуации, и мы просто их не видим, о них не знаем, не имеем реальной картины.

- Была попытка суицида, ее предотвратили, острое состояние сняли – и что, ребенок возвращается в ту же школу, где все об этом знают?

- Реальная практика – семьи стремятся всячески изменить ту социальную среду, что окружала ребенка. Во-первых, исходя из того, что в этой среде было настолько некомфортно, что спровоцировало эту попытку. А во-вторых, чтобы не было стереотипа, стигматизации ребенка-суицидента, чтобы не было излишнего ажиотажа в группе сверстников при общении с этим подростком. Родители меняют не только школу, но и место жительства, и форму получения образования – уходят на семейное, дистанционное обучение, чтобы обезопасить ребенка.

-Ребенок сам меняется?

- К большому нашему сожалению, мы понимаем, что единожды приняв решение о возможности такого выхода из сложной жизненной ситуации, человек может вернуться к этому варианту повторно. Раз не нашлось более подходящего, жизнеспособного решения, то чаще всего эта модель, особенно если она носит демонстративно-шантажный характер, может быть запущена и в других кризисных состояниях. Сегодня с родителями напряженно – могу начать угрожать покончить с собой; завтра будет жена или муж, с которым тоже можно допустить такую инсценировку. К сожалению, и в престарелом возрасте у человека могут сыграть те же механизмы, те же стереотипы, это показывает геронтологическая суицидология. Человек редко придумывает что-то новенькое.

Качественная совместная психотерапевтическая работа – она не может быть внешней, она только внутренняя, она заключается только в самореорганизации, самоперестройке, самовоспитании. Внешне мы можем лишь создавать условия, способствовать, предлагать какие-то техники, более интенсивно помогать этим процессам. Извне развивать и трансформировать психику человека невозможно. Это все равно запуск механизмов, производящих внутренние изменения человека. Если мы не изменим линию собственных представлений о ценности собственной жизни, то трагедию только отсрочим, не сможем предотвратить такие же проявления в аналогичных острых ситуациях.

- А если мы говорим о ребенке – это все-таки усилия взрослых?

- По большому счету к 14-15 годам мы имеем сформированную личность с ее темпераментом, коммуникативными особенностями, мировоззренческими установками, сложившимися ценностями, и в большей степени - с ее поведенческими реакциями. Поэтому мы и говорим, что антисуицидальная профилактика – это работа во все предшествующие периоды детства.

- Что это за профилактика?

- Ритуальность прощания с ушедшими – к этому надо допускать ребенка не в 15 лет. Традиции семейные, национальные, общегосударственные – они должны быть доступны и входить в жизнь ребенка на более ранних этапах. Не надо создавать у ребенка иллюзию, что есть две и три жизни, как в компьютерной игре. Важно взращивать стремление к сохранению себя, своей жизни, своего тела. Родителю надо любить своего ребенка и давать понять: «Я тебя люблю таким, целым, и ты себя любишь таким - целым! Коленочку поцарапал – подуем, быстрее заживет». Когда ребенок видит эту трепетность, эту значимость своего тела для матери – конечно, у него формируется ощущение, что надо это тельце сохранять. Не надо делать на нем страшные татуировки, колоть его пирсингом, хотя самоповреждающее поведение - это тема отдельного разговора, это тоже форма девиации, форма протеста, реализация каких-то психологических проблем, поскольку сопряжено с серьезными болевыми ощущениями. Ребенок, который воспринял бережное отношение к своему телу, будет относиться к нему трепетно и в более позднем возрасте.

Галина Абакумова, специально для Med74.RU/psy

Оставьте свой комментарий:


Повторите указанный код
Ваше сообщение
ИМЕЮТСЯ ПРОТИВОПОКАЗАНИЯ. НЕОБХОДИМА КОНСУЛЬТАЦИЯ СПЕЦИАЛИСТА
Забыли пароль?